Просто стихи. Хорошие и разные.

* * *
Чем отличаюсь я от женщины с цветком,
от девочки, которая смеется,
которая играет перстеньком,
а перстенек ей в руки не дается?

Я отличаюсь комнатой с обоями,
где так сижу я на исходе дня
и женщина с манжетами собольими
надменный взгляд отводит от меня.

Как я жалею взгляд ее надменный,
и я боюсь, боюсь ее спугнуть,
когда она над пепельницей медной
склоняется, чтоб пепел отряхнуть.

О, Господи, как я ее жалею,
плечо ее, понурое плечо,
и беленькую тоненькую шею,
которой так под мехом горячо!

И я боюсь, что вдруг она заплачет,
что губы ее страшно закричат,
что руки в рукава она запрячет
и бусинки по полу застучат...
(Б. Ахмадулина)

* * *
Мне вспоминать сподручней, чем иметь.
Когда сей миг и прошлое мгновенье
соединятся, будто медь и медь,
их общий звук и есть стихотворенье.

Как я люблю минувшую весну,
и дом, и сад, чья сильная природа
трудом горы держалась на весу
поверх земли, но ниже небосвода.

Люблю сейчас, но, подлежа весне,
я ощущала только страх и вялость
к объему моря, что в ночном окне
мерещилось и подразумевалось.

Когда сходились море и луна,
студил затылок холодок мгновенный,
как будто я, превысив чин ума,
посмела фамильярничать с Вселенной.

В суть вечности заглядывал балкон -
не слишком ли? Но оставалась радость,
что, возымев во времени былом
день нынешний,- за всё я отыграюсь.

Не наглость ли - при море и луне
их расточать и обмирать от чувства:
они живут воочью, как вчерне,
и набело навек во мне очнутся.

Что происходит между тем и тем
мгновеньями? Как долго длится это -
в душе крепчает и взрослеет тень
оброненного в глушь веков предмета.

Не в этом ли разгадка ремесла,
чьи правила: смертельный страх и доблесть,
блеск бытия изжить, спалить дотла
и выгадать его бессмертный отблеск?
(Б.Ахмадулина)

Я падала больно, ревела, вставала,
колени и локти я в кровь разбивала,
а мама, лаская дрожащий комочек,
шептала: "Ходить ты научишься, дочка!"
Колени в порядке - шагаю, не трушу,
но вот спотыкаюсь и - вдребезги душу!..
Осколки в газетку смету осторожно,
свое пентамино сложить мне несложно:
вот место любви и надежды, вот - веры,
вот это - привычки, а это - манеры,
тут место забот и печалей, тут - жалость,
ну вот, посмотри, еще много осталось!
Достоинство, гордость, к мещанству презренье,
а эти осколки - мои озаренья...
Вот тут потускнело, а там - потерялось,
я слезы не лью - еще много осталось!
Жестокость и трусость - крупинки металла
(с асфальта ведь я все подряд наметала!) -
и зависть, и подлость, и жадности крохи
ползут по душе, ищут места, как блохи.
Я им не позволю забраться поглубже,
я лучше опять раскрошу свою душу -
столкну с подоконника жестко и грубо,
а после возьму семикратную лупу,
промою осколки, чтоб каждую малость
сложить и сказать: "Еще много осталось!"

(Марина Хлебникова)

Спасибо Багира

Омега пишет:Спасибо Багира

Пожалуйста . А я ведь никогда не думала ,что певица Хлебникова пишет такие стихи

Вот еще один ее:
Ищу свое лицо -
Сегодня во вчерашнем...
Дружила с подлецом -
сегодня стало страшно,
сегодня ноет зуб,
как совести бы надо, -
стираю краску с губ,
а там опять помада...
Как будто тонкий лед
подошвой прогибаю...
Как будто кто-то врет,
а я ему киваю...
Ищу, ищу, ищу
песчинки в мути споров,
себя себе прощу,
когда найду опору -
хоть в Бога, хоть в зарю
грядущего поверя,
хоть в то, что говорю,
но только в полной мере.

Вспоминайте меня... Мы когда-нибудь встретимся снова
на развилке дорог, в межсезонье, в сыром октябре...
Я хотела сказать... Но разбилось хрустальное слово,
прикоснувшись к губам, в нашей с Вами жестокой игре...
Вы дарили легко и стихи, и мечты, и признанья...
Я из Ваших подарков построила рай в шалаше...
Но с приходом зимы он рассыпался до основанья,
оставляя следы в растерявшей желанья душе...
Вспоминайте меня... Я уже не боюсь расстояний,
в первом классе любви я учусь на дары отвечать...
Ваша очередь, друг мой, дома возводить из признаний
и в холодное сердце взаимные чувства впускать...
И когда эту хрупкую радость заменит привычка,
не спешите замерзшую девочку гнать от огня...
Это буду не я... Мне, поверьте, почти безразлично,
кто с тоскою прошепчет в рассвет: "Вспоминайте меня..."
(Булатова)

Вот и всё... Я себя от тебя отлучаю...
Отключу телефон, занавешу окно.
"С глаз долой" - эта старая схема простая
для меня перестала работать давно.
Школьным ластиком сны не сотрешь, не поправишь,
из альбомов не вытопчешь солнечный след...
И темнеют пластинки задумчивых клавиш, -
неозвученной песни роялевый бред...
Мятый бок желтой кружки согреет ладони,
но на вдохе забьется болезненный ком...
Проливается память на бархатном фоне,
прожигая слезами знакомый альбом...
Не хочу, не умею, не буду, не знАчу...
...Одиночество лечит микстурой тоски...
В тихом сумраке я ворожу наудачу,
машинально из ниток крутя узелки...
И забьется звонок перепуганной птицей,
только я не дойду... Извини, не могу...
Я боюсь твоих глаз... В них легко отразится
то, о чем и себе я бессовестно лгу...
Вот и все... Я тебя от себя отлучаю...
Впрочем, ты преуспел... И слова не нужны...
...Темно-синей главой эту повесть венчаю,
окунувшись в наркоз холодов. До весны...
(Булатова)

Мой безымянный собеседник,
далёкий, близкий, чуткий друг...
Я прячу робость и испуг
за точкой реплики последней.
Не претендуя на влюбленность,
уйдя от флирта и игры,
Вы были так ко мне добры,
приветливы и благосклонны...
Как так случилось, я не знаю -
не прячась за сплетеньем фраз,
не слыша Вас, не видя Вас,
но чувствуя, Вам ... доверяю.
Мы, пригубив несовпаденья,
слизнув горчинку с губ сухих,
не разделяя на двоих
ни дней потерь, ни дней рожденья,
пересечемся... В этой жизни,
иль, может статься, в жизни той,
где будет всё смешной игрой,
где нет простых и сложных истин...
Да так ли важно?.. Без печали
я отзываюсь на привет...
Не бойтесь, друг мой, свой секрет
Вы хорошо зашифровали...
Пусть так. И в душный летний вечер
я, загрустив по сентябрю,
благодарю, благодарю,
мой светлый друг, за нашу встречу...
(Булатова)

Люблю Тебя сейчас не тайно – напоказ.
Не "после" и не "до" в лучах Твоих сгораю.
Навзрыд или смеясь, но я люблю сейчас,
а в прошлом – не хочу, а в будущем – не знаю.
В прошедшем "Я любил" – печальнее могил,
всё нежное во мне бескрылит и стреножит.
Хотя поэт поэтов говорил:
"Я вас любил, любовь ещё быть может..."
Так говорят о брошенном, отцветшем –
и в этом жалость есть и снисходительность,
как к свергнутому с трона королю.
Есть в этом сожаленье об ушедшем,
стремленье, где утеряна стремительность,
и как бы недоверье к "Я люблю".
Люблю Тебя теперь –без пятен, без потерь.
Мой век стоит сейчас – я вен не перережу!
Во время, в продолжение теперь –
я прошлым не дышу и будущим не брежу.
Приду и вброд и вплавь к Тебе – хоть обезглавь!
с цепями на ногах и с гирями по пуду.
Ты только по ошибке не заставь,
чтоб после "Я люблю" добавил я "и буду".
Есть горечь в этом "буду", как ни странно,
подделанная подпись, червоточина
и лаз для отступленья про запас,
бесцветный яд на самом дне стакана
и, словно настоящему пощёчина, –
сомненье в том, что "Я люблю" – сейчас.
Смотрю французский сон с обилием времён,
где в будущем – не так, а в прошлом – по-другому.
К позорному столбу я пригвождён,
к барьеру вызван я – языковому.
Ах – разность в языках! Не положенье – крах!
Но выход мы вдвоём поищем – и обрящем!
Люблю Тебя и в прошлых временах –
и в будущем, и в прошлом настоящем!

В.Высоцкий

Спасибо, стих роскошный, действительно...

Ты, главное. на ус мотай!

О, мой застенчивый герой,
ты ловко избежал позора.
Как долго я играла роль,
не опираясь на партнера!

К проклятой помощи твоей
я не прибегнула ни разу.
Среди кулис, среди теней
ты спасся, незаметный глазу.

Но в этом сраме и бреду
я шла пред публикой жестокой -
все на беду, все на виду,
все в этой роли одинокой.

О, как ты гоготал, партер!
Ты не прощал мне очевидность
бесстыжую моих потерь,
моей улыбки безобидность.

И жадно шли твои стада
напиться из моей печали.
Одна, одна - среди стыда
стою с упавшими плечами.

Но опрометчивой толпе
герой действительный не виден.
Герой, как боязно тебе!
Не бойся, я тебя не выдам.

Вся наша роль - моя лишь роль.
Я проиграла в ней жестоко.
Вся наша боль - моя лишь боль.
Но сколько боли. Сколько. Сколько.
1960-1961
Белла Ахмадулина.

Сильный стих...

Из глубины моих невзгод
молюсь о милом человеке.
Пусть будет счастлив в этот год,
и в следующий, и вовеки.

Я, не сумевшая постичь
простого таинства удачи,
беду к нему не допустить
стараюсь так или иначе.

И не на радость же себе,
загородив его плечами,
ему и всей его семье
желаю миновать печали.

Пусть будет счастлив и богат.
Под бременем наград высоких
пусть подымает свой бокал
во здравие гостей веселых,

не ведая, как наугад
я билась головою оземь,
молясь о нем — средь неудач,
мне отведенных в эту осень.
1960-1961
Белла Ахмадулина.

Не охладела, нет,
скрываю грусть.
Не разлюбила,—
просто прячу ревность.
Не огорчайся,
скоро я вернусь.
Не беспокойся,
никуда не денусь.
Не осуждай меня,
не прекословь,
не спорь
в своем ребячестве
жестоком...
Я для тебя же
берегу любовь,
чтоб не изранил насмерть
ненароком.
(В.Тушнова)

Ты все еще тревожишься — что будет?
А ничего. Все будет так, как есть.
Поговорят, осудят, позабудут,—
у каждого свои заботы есть.
Не будет ничего...
А что нам нужно?
Уж нам ли не отпущено богатств:
то мрак, то свет, то зелено, то вьюжно,
вот в лес весной отправимся, бог даст...
Нет, не уляжется,
не перебродит!
Не то, что лечат с помощью разлук,
не та болезнь, которая проходит,
не в наши годы...
Так-то, милый друг!
И только ночью боль порой разбудит,
как в сердце — нож...
Подушку закушу
и плачу, плачу,
ничего не будет!
А я живу, хожу, смеюсь, дышу...
(В.Тушнова)

Не отрекаются любя.
Ведь жизнь кончается не завтра.
Я перестану ждать тебя,
а ты придешь совсем внезапно.
А ты придешь, когда темно,
когда в стекло ударит вьюга,
когда припомнишь, как давно
не согревали мы друг друга.
И так захочешь теплоты,
не полюбившейся когда-то,
что переждать не сможешь ты
трех человек у автомата.
И будет, как назло, ползти
трамвай, метро, не знаю что там.
И вьюга заметет пути
на дальних подступах к воротам...
А в доме будет грусть и тишь,
хрип счетчика и шорох книжки,
когда ты в двери постучишь,
взбежав наверх без передышки.
За это можно все отдать,
и до того я в это верю,
что трудно мне тебя не ждать,
весь день не отходя от двери.
(В.Тушнова)

А ты теперь тяжелый и унылый,
Отрекшийся от славы и мечты,
Но для меня непоправимо милый,
И чем темней, тем трогательней ты.

Ты пьешь вино, твои нечисты ночи,
Что наяву, не знаешь, что во сне,
Но зелены мучительные очи,-
Покоя, видно, не нашел в вине.

И сердце только скорой смерти просит,
Кляня медлительность судьбы.
Всё чаще ветер западный приносит
Твои упреки и твои мольбы.

Но разве я к тебе вернуться смею?
Под бледным небом родины моей
Я только петь и вспоминать умею,
А ты меня и вспоминать не смей.

Так дни идут, печали умножая.
Как за тебя мне Господа молить?
Ты угадал: моя любовь такая,
Что даже ты не смог ее убить.
(А.Ахматова)

А ты думал - я тоже такая,
Что можно забыть меня,
И что брошусь, моля и рыдая,
Под копыта гнедого коня.

Или стану просить у знахарок
В наговорной воде корешок
И пришлю тебе странный подарок -
Мой заветный душистый платок.

Будь же проклят. Ни стоном, ни взглядом
Окаянной души не коснусь,
Но клянусь тебе ангельским садом,
Чудотворной иконой клянусь,
И ночей наших пламенным чадом -
Я к тебе никогда не вернусь.
(А.Ахматова)

Мстительная... А.Ахматова...

Bagira пишет:Я к тебе никогда не вернусь.
(А.Ахматова)

Мож, погорячилась?..

В смысле, "погорячилась? Это не мстительность, я думаю. Это великое благо в моих глазах-уметь отсечь раз и навсегда...

А чего тогда говорить об этом? Отсекла и помалкивай.
Нет, надо трепать нервы человеку.

Это же стихи, а не разговор

Стихи просто так не бывают, это сублимация разговора.

О стихах даже не буду спорить . Это для меня святое...